Блог

Окно во двор

Она всегда занавешивала окна плотными шторами — не до конца, а оставляя ровную щель в два пальца шириной. Чтобы свет был, но деревья за стеклом не шевелились.

— Почему именно так? — спрашивал как-то коллега, зашедший на чай.
— Чтобы не отвлекало, — ответила она и тут же поправила: — Нет, чтобы не мешало.

Он не стал уточнять разницу.

---

1. ОТКЛОНЕНИЯ

Её звали Вера, но она предпочитала, чтобы имя писали полностью — Вера Николаевна. Без сокращений, без уменьшительных. Точно.

Она работала архивариусом в муниципалитете — перепроверяла цифры в отчётах десятилетней давности. Никто не понимал, зачем.

— Здесь опечатка, — говорила она, тыча пальцем в столбец данных за 2009 год. — Вместо 143 должно быть 134.
— Это же архив, — пожимали плечи коллеги. — Кому сейчас важно?
Она не отвечала. Важно было.

Дома у неё висел календарь с перечёркнутыми днями. Не крестиками, а аккуратными линиями, проведёнными по линейке.

---

2. МАТЕМАТИКА НЕСООТВЕТСТВИЙ

В кафе она всегда заказывала одно и то же: чёрный кофе и круассан. Но если круассан оказывался не хрустящим, а мягким, она отодвигала тарелку и больше не возвращалась в это место.

Однажды бухгалтерша Лида, с которой они иногда обедали, кокетливо сказала:

— Мой муж, конечно, не подарок, но хоть цветы раз в месяц приносит.

Вера Николаевна замедлила жевательные движения, будто слова Лиды требовали дополнительного пережёвывания.

— Он покупает их у метро, — наконец сказала она. — Там дешевле.

Лида засмеялась:
— Ну и что? Главное — внимание!

— Внимание — это когда знаешь, какие именно цветы любит человек, — отрезала Вера Николаевна. — А не берёшь первые попавшиеся.

В её голосе не было осуждения. Только констатация. Но Лида больше не приглашала её на обед.

---

3. ТО, ЧТО НЕ ПРОИЗНОСИЛОСЬ ВСЛУХ

В детстве у неё была кукла с фарфоровым лицом. Мать называла её «маленькая принцесса» и сажала на почётное место на комоде.

— Смотри, какая у тебя красивая кукла! — говорили гости.

Но однажды восьмилетняя Вера разглядела трещину — тонкую, как волос, протянувшуюся от уголка нарисованного глаза до щеки.

— Мам, она же сломана, — сказала она.

Мать взглянула на куклу, потом на неё.

— Что ты выдумываешь? Она идеальная.

И повторила это три раза, пока Вера не начала сомневаться: а вдруг и правда ничего нет?

Но трещина-то была.

С тех пор она считала всё: ступеньки в подъезде (их всегда было 17, даже если кто-то говорил «где-то 15»), количество горошин в банке (ровно 213, не «примерно полбанки»), буквы в словах (никогда не писала «здрасте» вместо «здравствуйте»).

Потому что цифры не врут.

---

4. ОКОНЧАТЕЛЬНАЯ ВЕРСИЯ

В день сорокалетия Вера Николаевна получила письмо. В нём была одна строчка:

«Ты права. Трещина была»

И фотография.

На ней — та самая кукла, снятая крупным планом. Трещина теперь была явной, разлом проходил ровно по середине лица.

Она перевернула снимок. На обороте — дата: ровно 30 лет назад.

Значит, мать знала.

Значит, она специально сохранила этот снимок.

Значит...

Вера Николаевна подошла к окну и впервые за 20 лет раздвинула шторы настежь.

Деревья за стеклом шевелились.